Государствам в управлении Интернетом до сих пор отводилась роль, равная, если не меньшая, по сравнению с ролью, например, университетов. Попытка достичь международного соглашения о системе управления Интернетом связана с серьёзным изменением существующего положения дел, поскольку такое соглашение должны заключать именно государства. Автор, на наш взгляд, обращает недостаточно внимания на это важное обстоятельство, вследствие чего его (автора) попытки защитить действующую систему управления от изменений становятся проявлением наивности.

Для всех участников глобальной экосистемы управления Интернетом список задач на 2024 год обширен. Виртуальный мир, как и реальный, переживает непростые времена. Американский ученый, один из «отцов Интернета» Винтон Серф (Vinton Cerf) когда-то утверждал, что Интернет является всего лишь отражением реального мира. Если мир находится в трудной ситуации, это неизбежно сказывается на Интернете.

Интернет в том виде, в каком он развивался на протяжении более полувека, представляет собой глобальную сеть, объединяющую тысячи сетей по всему миру для обеспечения связи между людьми в любом месте и в любое время, независимо от географических границ. Концепция «один мир, один Интернет» основана на понятии такой универсальной инфраструктуры, где все взаимосвязано и каждый зависит от другого. Мы живем в цифровую эпоху ‒ или, как отметила Группа высокого уровня по цифровому сотрудничеству ООН, в «эпоху кибервзаимозависимости» (2019 год). Взаимозависимость подразумевает, что мы все в одной лодке, независимо от того, нравимся ли мы друг другу или нет. Глобальным проблемам, таким как изменение климата или пандемии, всё равно, каких взглядов вы придерживаетесь. Если «пассажиры лодки» не могут найти общий язык для успешной навигации в бурных водах, они рискуют потонуть. И инфраструктура Интернета – это именно такая глобальная проблема.

Взаимное доверие и взаимная выгода легли в основу развития Интернета. Интернет изначально возник из идеи «совместного пользования»: если что-то подходит соседу, то это подходит и мне. Если он или она столкнется с неудачей, то у меня тоже могут возникнуть проблемы. Эта философия обоюдной пользы послужила концептуальным фундаментом для формирования глобального информационного сообщества и его институтов, таких как Общество Интернета (ISOC), Инженерный совет Интернета (IETF), корпорация ICANN и Форум по управлению Интернетом (IGF).

Но Интернет с пятью миллиардами пользователей это не то же самое, что Интернет с пятью миллионами. «Сетевой этикет», определение которому дано в RFC 1855 от 1995 года, малознаком новому поколению пользователей. Свободой Интернета злоупотребляют, а политические лидеры 2020-х вернулись к играм с нулевой суммой.

В игре с нулевой суммой, разумеется, есть победители и проигравшие. В мире взаимосвязей проблема заключается в том, что это будет пиррова победа c неизвестными последствиями. Цифровое пространство по-прежнему остается terra incognita. Даже спустя 20 лет после того, как Организация Объединенных Наций провела Всемирную встречу на высшем уровне по вопросам информационного общества (WSIS), мы до сих пор полностью не понимаем, как функционирует жизнь в безграничном киберпространстве, где присутствуют 193 суверенных государства и семь миллиардов населения. Мы все еще находимся в начале «эпохи кибервзаимозависимости».

Наступивший 2024 год покажет, способно ли мировое сообщество, несмотря на все политические, экономические и культурные различия, находить общие решения для дальнейшего развития нашей цифровой среды. В областях искусственного интеллекта, кибербезопасности, развертывания инфраструктуры, защиты конфиденциальности и свободы самовыражения есть возможности направить развитие на пользу широким слоям населения. Однако также возрастает риск втягивания Интернета в геостратегические конфликты. Киберконфликты могут выйти из-под контроля и привести к цифровым катастрофам, где все окажутся в проигрыше.

В 2024 году основным предметом дискуссий станет Глобальный цифровой договор (GDC). Идея создания такого договора возникла в рамках празднования 75-летия ООН: в сентябре 2020 года 193 члена ООН приняли декларацию с призывом усилить цифровое сотрудничество. В декларации отмечается, что «поскольку в современном мире от цифровых средств как никогда зависят обеспечение связи и социально-экономическое процветание, в числе первоочередных задач должны оставаться формирование общего видения цифрового сотрудничества и цифрового будущего, отражающего весь потенциал полезного использования технологий, и решение вопросов, касающихся доверия и безопасности в цифровой сфере». В рамках этого процесса Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш (António Guterres) разработал общий план и предложил провести «Саммит будущего», который намечен на сентябрь 2024 года. Глобальный цифровой договор является частью этого процесса. На саммите государства-члены ООН примут Пакт во имя будущего, а договор будет включен в виде приложения.

Составление договора обсуждается с 2022 года. Участники форумов по управлению Интернетом в Аддис-Абебе (Эфиопия) в декабре 2022 года и в Киото (Япония) в октябре 2023 года провели обширные дискуссии на эту тему. ООН опубликовала Аналитическую записку №5 (июль 2023) с соответствующим предложениями. Два сокоординатора Глобального цифрового договора – правительства Швеции и Замбии – провели большое число многосторонних консультаций и углубленных дискуссий, после чего в сентябре 2023 года опубликовали краткий исследовательский доклад. Формат «Саммита будущего» обсуждался на следующем этапе консультаций в декабре 2023 года в Нью-Йорке при поддержке правительств Германии и Намибии.

График завершающего этапа теперь утверждён. Предстоят два дополнительных раунда общественных консультаций с участием как правительств, так и неправительственных сторон, в феврале и марте 2024 года. Далее последуют три раунда межправительственных переговоров в апреле и мае. Окончательный текст планируется подготовить в июле или августе. Если все пойдет хорошо, то договор будет принят путём всеобщего одобрения 23 сентября 2024 года.

Однако все многосторонние консультации, глубокие исследования и отчёты не дают чёткой картины. Множество вопросов, как с точки зрения содержания, так и процедурных аспектов, остаются открытыми. Неясно, как предложения неправительственных сторон будут учтены в межправительственных переговорах. Глобальный цифровой договор будет включать семь глав, однако непонятно, будет ли он разработан как краткое заявление с общими принципами или в виде подробного документа с конкретными рекомендациями. В процессе консультаций выявились глубокие принципиальные разногласия по таким вопросам, как искусственный интеллект, права человека и кибербезопасность. Переговорщикам будет непросто сгладить столь существенные различия с помощью общего дипломатического языка.

Кроме того, остаются неясными вопросы организации последующего этапа после GDC. Форум по управлению Интернетом (IGF) предложил себя в качестве «места приземления» для договора. Если в договоре будут отражены рекомендации, то IGF сможет осуществлять их внедрение и представлять ежегодный отчёт о состоянии глобального цифрового сотрудничества перед Генеральной Ассамблеей ООН. В 2019 году Группа высокого уровня рекомендовала усилить IGF, превратив его в IGF+. Глобальный цифровой договор открывает возможность для реализации этой рекомендации. Альтернативная идея о создании Форума по цифровому сотрудничеству (DCF) не получила поддержки. DCF был широко отвергнут мировым сообществом, в том числе на форуме IGF в Киото.

Многие участники видят в GDC большие возможности, но есть и те, кто считает, что он может подорвать текущие многосторонние структуры и процедуры. Возможно возобновление споров о том, следует ли экосистеме управления Интернетом принять межправительственную поддержку. Антониу Гутерриш заявил, что «Саммит будущего» – это «возможность, которая предоставляется раз в поколение». Вероятно, эти слова верны для Пакта во имя будущего, но не относятся к дискуссии о цифровом сотрудничестве. Этот вопрос обсуждается давно, начиная с 1990-х годов. Дискуссии продолжатся и после 2030 года. Это бесконечная история, которая наверняка будет занимать будущие поколения.

На этом длительном пути выработан ряд принципов, закрепленных, в частности, в Женевской декларации принципов (2003 год), Тунисской программе (2005 год), Декларации NetMundial в Сан-Паулу (2014 год) и Дорожной карте ООН по цифровому сотрудничеству (2021 год). Глобальный цифровой договор должен опираться на это наследие, и его функция заключается в том, чтобы выявлять пробелы и формулировать рекомендации по работе с новыми вызовами, такими как искусственный интеллект, кибербезопасность и социальные сети (не вполне ясно, на каком основании автор соотносит частные информационные технологии вроде ИИ, соотносятся с системой управления Интернетом — ред.). Кроме того, в нём будут описаны процедуры для усиленного многостороннего сотрудничества.

Экосистема управления Интернетом работает. Несмотря на свои недостатки, даже в сложные времена, такие как пандемия, существующие механизмы продолжили функционировать, обеспечив возможность удалённой работы, дистанционного обучения и онлайн-шопинга для миллиардов людей по всему миру. Нет необходимости изобретать велосипед заново. Авторы договора GDC должны внимательно перечитать письмо, которое Группа лидеров форума IGF направила Генеральному секретарю ООН Антониу Гутерришу после форума в Киото. В письме предлагалось укрепить IGF.

Решение о будущем IGF должно быть принято на обзорной конференции WSIS, запланированной на 2025 год (WSIS+20). Подготовка к WSIS+20 началась на межсессионном заседании Комиссии ООН по науке и технике в целях развития (КНТР ООН – орган ООН, ответственный за реализацию WSIS) в ноябре 2023 года в Лиссабоне (Португалия).

Участники встречи в Лиссабоне подробно обсудили вопрос увязывания целей WSIS с Целями в области устойчивого развития ООН (ЦУР). Обзорная конференция по ЦУР запланирована на 2030 год. Было бы логичным объединить цели ЦУР и WSIS в следующем цикле развития (2030–2045) и назвать их, к примеру, «Комплексными целями развития». В таком процессе IGF+ может сыграть ключевую роль как универсальная многосторонняя платформа для обсуждений, предоставляющая необходимые возможности.

Имеет смысл опираться на действующие соглашения, особенно в условиях геостратегической напряжённости, которая снижает возможность достижения консенсуса по дальнейшей работе. На встрече WSIS 1 (Женева, 2003 год) все 193 члена ООН согласились, что глобальное информационное сообщество должно быть «инклюзивным и ориентированным на людей и развитие». Они намеревались построить такое информационное общество, «в котором каждый мог бы создавать информацию и знания, иметь к ним доступ, пользоваться и обмениваться ими, с тем чтобы дать отдельным лицам, общинам и народам возможность в полной мере реализовать свой потенциал, содействуя своему устойчивому развитию и повышая качество своей жизни на основе целей и принципов Устава Организации Объединенных Наций и соблюдая в полном объёме и поддерживая Всеобщую декларацию прав человека». Хорошая формулировка, которая остается актуальной и в 2024 году.

Также нет необходимости пересматривать определение управления Интернетом, как это было согласовано в Тунисской программе, принятой на встрече WSIS 2. В широкое определение управления Интернетом были включены как технические аспекты (управление критическими ресурсами Интернета и стандартами), так и вопросы общественной политики, связанные с Интернетом. Конечно, с момента встречи в Тунисе в Интернете произошли новые волны инноваций, и мы стали свидетелями ещё более активного обсуждения новых подходов к управлению проблемами в цифровой среде. Появилась новая терминология, такая как «цифровое управление», «управление искусственным интеллектом», «киберуправление», «управление данными», «управление Интернетом вещей» и т.д. К сожалению, новая терминология привела к ещё большей путанице.

Позитивный момент заключается в том, что широкое определение управления Интернетом, принятое на саммите в Тунисе, охватывает все аспекты управления новыми разработками, от искусственного интеллекта до Интернета вещей. Основные принципы принятого определения, такие как включение всех заинтересованных сторон в соответствующих ролях, разработка политики и принятие решений в открытых, прозрачных, инклюзивных и демократичных процессах, остаются актуальными не только для управления системой доменных имен, но и для Интернета вещей, управления данными, кибербезопасности и разработок искусственного интеллекта. Сужение термина «управление Интернетом» до технических аспектов («узкое определение») и внедрение новой терминологии для обозначения политических аспектов могут привести к терминологической путанице и борьбе за определения. Кроме того, это может способствовать фрагментации Интернета (фрагментации Интернета более всего, на наш взгляд, способствует отсутствие международного контроля на техническими системами Интернета, в частности, функцией IANA — ред.).

Риск возможной путаницы также присутствует в обсуждении искусственного интеллекта. В настоящее время все стремятся создать свою стратегию по ИИ. «Большая двадцатка» уже приняла принципы ИИ в 2021 году. «Большая семёрка» запустила Хиросимский процесс по ИИ в 2023 году. Президент США опубликовал указ по искусственному интеллекту. Европейский союз разрабатывает законодательство по ИИ. Совет Европы работает над правовой конвенцией по ИИ, а ЮНЕСКО приняла рекомендации по этике и искусственному интеллекту. ООН создала соответствующую экспертную группу. Многие страны, включая Китай, Россию, Индию, Бразилию, ЮАР и др., обсуждают национальные стратегии в области искусственного интеллекта. Уже 10 лет в группе правительственных экспертов идут дискуссии о чувствительном вопросе смертоносных автономных систем вооружения.

Является ли это только временным трендом? И если да, то может ли ажиотаж вокруг искусственного интеллекта в 2024 году сравниться с ажиотажем вокруг Интернета в 1990-х годах? Здесь существует интересное отличие. На заре Интернета аргумент «работает – не трогай» нашёл широкую поддержку. В 2024 году большинство правительств и заинтересованных сторон пришли к выводу, что кое-что всё же необходимо починить. Правительства и заинтересованные стороны пришли к соглашению, что искусственный интеллект нуждается в определённом регулировании. Все согласны с тем, что необходимо максимально использовать преимущества искусственного интеллекта, а риски минимизировать. Проблема лишь в том, что никто не знает, как это сделать. Ключевая задача заключается в поиске правильного баланса, но тут в игру вступает политическое противостояние.

Существуют различные точки зрения относительно того, каким должно быть регулирование. Диапазон предложений варьируется от всестороннего регулирования с чётко определенными обязанностями и ответственностью (включая запреты на применение технологий искусственного интеллекта, нарушающих человеческое достоинство) до предложений о регулировании на более общих принципах c откладыванием детализации на более поздний этап, когда можно будет более тщательно оценить последствия конкретного использования.

Характерный пример этой неопределённости и размытости – Саммит по искусственному интеллекту, проведённый премьер-министром Великобритании Риши Сунаком (Rishi Sunak) в Лондоне в октябре 2023 года. В принятой Декларации Блетчли 27 правительств и ведущих интернет-компаний согласились выявлять риски искусственного интеллекта и разрабатывать соответствующие политики и необходимые регулирования, но не объяснили, как это следует делать. Участники «полны решимости поддерживать международную инклюзивную сеть научных исследований в области передовой безопасности ИИ, которая охватывает и дополняет существующее и новое многостороннее, плюрилатеральное и двустороннее сотрудничество, в том числе через существующие международные форумы и другие соответствующие инициативы, чтобы облегчить предоставление лучших научных данных для разработки политики и достижения общественного блага». Звучит неплохо, но пока это пустые слова, которые расходятся с действиями.

Теперь лондонская встреча будет проводиться в разных странах мира ежегодно. В следующий раз её примет Сеул осенью 2024 года. Неясно, будет ли встреча по сути похожа на саммит Международного союза электросвязи по искусственному интеллекту. С 2017 года союз организует подобные саммиты под названием «ИИ во благо». Следующий саммит пройдёт 30–31 мая 2024 года в Женеве (Швейцария).

Как эти международные обсуждения повлияют на законодателей национальных парламентов – вопрос открытый. На данный момент Конгресс США не смог принять законодательство по искусственному интеллекту, которое бы устраивало обе партии. В противовес Акту ЕС об искусственном интеллекте, принятому в декабре 2023 года, президент США Джо Байден опубликовал в октябре 2023 года указ на ста страницах о «безопасном, защищённом и заслуживающем доверия искусственном интеллекте». В указе говорится о создании новых стандартов безопасности искусственного интеллекта, защите конфиденциальности граждан, продвижении равенства и гражданских прав, защите интересов потребителей и работников, стимулировании инноваций и конкуренции, а также продвижении лидерства США в мире и других вопросах. Президентский указ формально не является законом, но обязателен для исполнения.

Искусственный интеллект также находится на повестке дня Торгового и технологического совета США и ЕС (TTC). В этом нет ничего удивительного, поскольку существует множество сходств между президентским указом США и Актом ЕС об искусственном интеллекте. Однако существуют и фундаментальные различия, которые ТТС не смог решить. ЕС предпочитает конкретные нормативы для различных приложений, придерживаясь подхода на основе анализа рисков, а США отдают предпочтение структурному подходу.

Станет ли европейский акт или указ США образцами для мирового регулирования в области искусственного интеллекта? Председатель Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен (Ursula von der Leyen) уверена, что «акт об искусственном интеллекте внесет значительный вклад в формирование глобальных правил и принципов для искусственного интеллекта, ориентированного на человека». Она надеется, что «брюссельский эффект», который сработал в области защиты данных с Общим регламентом по защите данных (GDPR), также проявится и в случае с искусственным интеллектом. Но и это остается под вопросом.

Законодательство ЕС в области искусственного интеллекта гораздо сложнее, чем GDPR, и ещё не оформилось до конца. В 2024 году в сотрудничестве с бизнесом, научным сообществом и гражданским обществом планируется разработка специального кодекса поведения. Национальные органы по наблюдению за рынком получат надзорные полномочия и будут координироваться. Способы применения ИИ будут подлежать сертификации в соответствии с четырьмя категориями риска. Также будет создан новый Европейский офис по искусственному интеллекту.

Тем не менее, обсуждение на глобальном уровне продолжится, и ООН сыграет в этом ключевую роль. Экспертная группа ООН по искусственному интеллекту выдвинула пять принципов в качестве основных элементов для будущего глобального регулирования в своем промежуточном отчёте «Управление искусственным интеллектом на благо человечества» (декабрь 2023 года). «Управление искусственным интеллектом должно осуществляться инклюзивно, на благо всех, в интересах общественности; управление искусственным интеллектом должно разрабатываться параллельно с управлением данными и содействием общей базе данных; искусственный интеллект должен быть универсальным, сетевым и основанным на адаптивном многостороннем сотрудничестве; управление искусственным интеллектом должно быть закреплено в Уставе ООН, Международном праве в области защиты прав человека и других согласованных международных обязательствах, таких как Цели устойчивого развития».

Это звучит обнадёживающе и напоминает интернет-управление 2.0, что, несомненно, неплохо. Однако как эти принципы соотносятся с быстрыми изменениями в сфере искусственного интеллекта? В первые годы Интернета программисты опережали законодателей. Есть ощущение дежавю.

Тем не менее, из истории можно извлечь урок. Одной из проблем является создание институтов, которые стремятся управлять глобальными вызовами. Тридцать лет назад новые институты включали IETF, ISOC, ICANN, Консорциум Всемирной паутины, Региональные интернет-регистратуры и другие. Все они были неправительственными организациями. Сегодня директивные органы предлагают новые межправительственные организации для управления искусственным интеллектом. На Совете Безопасности ООН Антониу Гутерриш ссылался на Международное агентство по атомной энергии как на модель. На саммите G20 председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен предложила в качестве образца Межправительственную группу экспертов по изменению климата. Экспертная группа ООН по искусственному интеллекту рассмотрела более 20 моделей, в основном межправительственных, но еще не представила предложение в своем промежуточном отчете. Финальный отчёт ожидается летом 2024 года. Если существует потребность в глобальном органе управления искусственным интеллектом, то почему бы не взять пример с многосторонних корпораций? Не следует ли создать что-то вроде ICANN для искусственного интеллекта? Более 20 лет назад покойный генеральный секретарь ООН Кофи Аннан призывал к новым подходам к разработке стратегий. Многосторонний подход к управлению Интернетом был одним из них. Если бы обсуждение искусственного интеллекта открыло новую фазу формирования новых подходов, это было бы большим шагом вперёд.

К сожалению, обсуждение искусственного интеллекта всё чаще сводится к геостратегическим конфликтам и военной сфере. Несмотря на то, что Акт ЕС об искусственном интеллекте и Рамочная конвенция по искусственному интеллекту Совета Европы исключают военный аспект, намечается настоящая гонка вооружений в области искусственного интеллекта, что хорошо заметно в современных военных конфликтах, в том числе на Украине и в Газе.

В зоне украинского конфликта беспилотные аппараты, подключённые к Интернету, используются как в разведывательных, так и наступательных операциях. Кибератаки на гражданские и военные объекты стали неотъемлемой частью военных действий с обеих сторон. Всё подвергается проверке на полезность в борьбе с противником. Интересный пример: камеры наблюдения, установленные в крупных городах Украины для обеспечения общественной безопасности, теперь используются российскими хакерами для целей военной разведки. Камеры работают на российском программном обеспечении. (Автор фантазирует — ред.) С другой стороны, украинская получастная IT-армия регулярно атакует цели в России. Во время конфликта в Газе израильская армия использовала искусственный интеллект для создания системы распознавания лиц, чтобы выявлять и ликвидировать боевиков ХАМАС. Интернет фактически становится оружием.

Глобальные социальные сети все чаще используются для психологической атаки. Попытки контролировать риторику ненависти и ложную информацию через регулирование платформ пока принесли ограниченный успех. Остается вопрос, сможет ли Закон ЕС о цифровых сервисах (DSA) вызвать «брюссельский эффект» и сократить количество фейков и ксенофобских высказываний. В октябре 2023 года ЮНЕСКО приняла документ, описывающий принципы регулирования платформ, который распространяется на все 193 страны ООН. Тем не менее, юридической обязательной силы этот документ не имеет.

Растут призывы прекратить гонку в области искусственного интеллекта. Вопросы об автономных системах вооружений, использующих Интернет, впервые обсуждались на Генеральной Ассамблее ООН в октябре 2023 года. На данный момент переговоры проходят в рамках Группы правительственных экспертов по смертоносным автономным системам вооружений, но прогресса пока не видно. Четвёртого декабря 2023 года в ходе 78-й Генеральной Ассамблеи ООН предложенная Австрией резолюция получила 164 голоса «за», пять голосов «против» (Россия, Индия, Мали, Нигер и Беларусь), и девять воздержались (включая Китай). Резолюция содержит мало конкретики. Генеральному секретарю ООН просто предлагается представить подробный отчёт на следующей сессии Генеральной Ассамблеи. От правительств и заинтересованных сторон ожидается, что они внесут свой вклад в отчёт.

Бывший госсекретарь США Генри Киссинджер (Henry Kissinger), скончавшийся в декабре 2023 года, предостерегал от возможной военной катастрофы, связанной с использованием искусственного интеллекта, в своем эссе для Foreign Affairs в октябре 2023 года. Он уподобил этот риск опасности ядерной войны. «Будут ли машины со сверхчеловеческими способностями угрожать статусу человечества как хозяина Вселенной? Подрывает ли ИИ монополию отдельных стран на средства массового уничтожения? Позволит ли ИИ отдельным индивидам или небольшим группам людей создавать вирусы, способные убивать в масштабах, которые раньше были прерогативой только великих держав? Может ли ИИ разрушить средства ядерного сдерживания, которые были основой сегодняшнего мирового порядка? На данный момент никто не может с уверенностью ответить на эти вопросы. Но, изучая эти вопросы в течение последних двух лет с группой технологических лидеров, находящихся в авангарде революции искусственного интеллекта, мы пришли к выводу, что перспективы того, что неограниченное развитие ИИ создаст катастрофические последствия для Соединенных Штатов и всего мира, проявляются настолько убедительно, что мировые лидеры должны начать действовать немедленно». Киссинджер потребовал, чтобы Китай и США начали переговоры по этому вопросу, опираясь на модель переговоров США и Советского Союза об ограничении стратегических вооружений в конце 1960-х годов. Насколько военные аспекты будут освещены на консультациях по искусственному интеллекту, о которых договорились президенты США и Китая Байден и Си на встрече 15 ноября 2023 года в Сан-Франциско, еще предстоит увидеть.

В 2024 году дискуссии о кибербезопасности продолжатся в рамках Рабочей группы открытого состава (OEWG) Первого комитета Генеральной Ассамблеи (ГА) ООН и Специального комитета (AHC) Третьего комитета ГА ООН.

Рабочая группа проведёт два формальных межправительственных собрания в 2024 году, а также несколько неформальных сессий с участием заинтересованных сторон. Основной задачей Рабочей группы станет внедрение нового межправительственного механизма, известного как «точки контакта». Механизм задуман по аналогии с «красным телефоном» ‒ горячей линией, установленной между США и бывшим СССР после Карибского кризиса в 1960-х годах. В случае кибератаки государства должны иметь возможность связаться с подозреваемым правительством для разъяснения ситуации. Подобный механизм был введен в ОБСЕ много лет назад и успешно работал на региональном уровне.

Однако более сложным будет обсуждение перспектив Рабочей группы. Ее мандат истекает в 2025 году. Существует общее понимание необходимости создания постоянной платформы ООН для переговоров по вопросам кибербезопасности. Однако есть два различных предложения: страны Запада выступают за запуск так называемой программы действий, сосредоточенной на внедрении 11 норм кибербезопасности, принятых Группой правительственных экспертов в 2015 году и получивших поддержку в многочисленных резолюциях ООН. Россия, Китай и некоторые другие страны выступают за придание Рабочей группе постоянного статуса с мандатом для переговоров по новым нормам и превращения рекомендательных норм в обязательную Конвенцию ООН по кибербезопасности.

Запад в целом не возражает против идеи дополнительных норм, но считает, что прежде чем переходить к следующему этапу, необходимо ясно определить, как существующие 11 норм, разработанные Группой правительственных экспертов, применяются государствами на практике. Прежде чем переходить на новый уровень, нужно иметь полную картину поведения государств в киберпространстве в соответствии с международным правом.

Двойственность ситуации заключается в том, что 78-я Генеральная Ассамблея ООН приняла оба предложения. Российский проект резолюции получил 112 голосов «за» и 52 «против» (включая всех членов ЕС, США, Японию, Австралию, Турцию, Украину и Албанию); 11 стран воздержались. Резолюция о программе действий, представленная Францией, получила 158 голосов «за» и 10 «против» (включая Китай и Россию) при 12 воздержавшихся. Будет интересно посмотреть, как эта ситуация будет развиваться на сессиях Рабочей группы в 2024 году.

Так же неясно, как неправительственные участники от бизнеса, научного сообщества, гражданского общества и технического сообщества будут участвовать в работе Рабочей группы в будущем. Проводимые между формальными заседаниями группы так называемые неформальные консультации позволяют каждому высказать свое мнение, независимо от того, признаны они Экономическим и Социальным Советом ООН как НПО или нет. Правило распространяется, например, на такие интернет-компании, как Microsoft, исследовательские институты, такие как Женевский институт цифрового миротворчества или расположенный в Гааге Глобальный форум киберэкспертизы. Однако многим НПО не разрешено участвовать в обычных заседаниях Рабочей группы. Несмотря на то, что резолюция о программе действий призывает к включению в диалог «соответствующих заинтересованных сторон» там, где это «целесообразно», сложность состоит в том, что правительства имеют право вето в определении того, что считается «целесообразным». Россия внесла в черный список более десятка НПО, включая Всемирный экономический форум (ВЭФ). В ответ Украина заблокировала участие российских институтов, таких как Московский институт международных отношений (МГИМО).

Неправительственные организации имеют упрощенный доступ к совещаниям Специального комитета по киберпреступности. Пока не известно, поможет ли это завершить переговоры весной 2024 года. Шестого ноября 2023 года председатель комитета представил новую редакцию текста Конвенции ООН о противодействии киберпреступности. Однако текст по-прежнему полон допущений. Все еще не ясно, что именно подразумевается под преступлением в киберпространстве. Незаконное вторжение в иностранные сети или нарушение блогером цензуры в конкретной стране? Западные страны предпочитают более узкое определение, в то время как автократии предпочитают более широкое. Процедуры осуществления международных онлайн-расследований и экстрадиции преступников остаются неясными. Также остается открытым вопрос, как найти баланс между обеспечением кибербезопасности и защитой прав человека в соответствии с принципами правового государства.

Последнее заседание Специального комитета пройдёт в Нью-Йорке в конце января 2024 года. Если консенсус не будет достигнут, конвенция может быть принята большинством в две трети и представлена на рассмотрение Генеральной Ассамблеи этой осенью. Если Запад откажется ее подписать, то продолжит действовать Будапештская конвенция Совета Европы против киберпреступности от 2001 года.

Ожидания относительно разработки механизмов цифровой торговли и цифрового налогообложения также невелики.

В феврале 2024 года в Абу-Даби (ОАЭ) состоялось 13-е министерское совещание Всемирной торговой организации (ВТО). В 2017 году 71 страна, представляющая 90% мировой цифровой торговли, договорились в Совместном заявлении на Всемирном экономическом форуме в Давосе начать работу по разработке соглашения вместо моратория на таможенные пошлины и сборы за трансграничный поток данных. В заявлении подчеркнуто намерение начать переговоры по торговым аспектам электронной коммерции в рамках ВТО и стремление к высоким стандартам, основанным на существующих соглашениях и структурах ВТО, с участием как можно большего числа её членов. В заявлении также отмечается признание уникальных возможностей и вызовов, стоящих перед членами ВТО, включая развивающиеся страны.

Планировалось завершить переговоры к 2020 году, но из-за принципиальных разногласий и пандемии процесс затянулся. Комитет по электронной коммерции ВТО, который совместно возглавляют Сингапур, Япония и Австралия, заявил в декабре 2023 года, что окончательное соглашение может быть достигнуто вскоре после встречи в Абу-Даби. У них есть договоренность по 13 вопросам повестки дня в трех ключевых направлениях: содействие цифровой торговле, открытие цифрового пространства и повышение доверия бизнеса и потребителей.

Однако переговоры были омрачены заявлением торгового представителя США Кэтрин Тай (Katherine Tai) от 25 октября 2023 года, в котором говорится, что США больше не заинтересованы в таком соглашении. Даже американские эксперты, такие как Фиона Александер (Fiona Alexander), которая более 20 лет вела переговоры по цифровой политике от имени Министерства торговли США в ООН, Международном союзе электросвязи, ОЭСР и ICANN, были удивлены и задались вопросом, а не отказались ли США от глобального цифрового лидерства? По мнению Александер, решение Тай противоречит обязательству администрации Байдена противостоять усилиям по расколу глобального Интернета и получению выгод от свободного потока данных, как было условлено на саммите «Большой семерки» 2023 года в Хиросиме. Китай, напротив, подтвердил свою поддержку цифрового торгового соглашения в рамках ВТО. Иными словами, здесь также наблюдается растущее непонимание.

То же можно сказать и о прогрессе в вопросах цифрового налогообложения. Два года назад «Большая двадцатка» и ОЭСР отметили важное соглашение в рамках Инклюзивной рабочей группы по минимизации утечки налогов и перераспределению прибыли. Рабочая группа включает в себя два основных принципа. Но не стоит рассчитывать на запуск цифрового налогообложения в ближайшем будущем, так как реализация этих двух принципов продвигается очень медленно. 11 октября 2023 года ОЭСР и «Большая двадцатка» согласовали Многостороннюю конвенцию о внедрении пункта «А» Первого принципа в качестве первого шага. Конвенция вступит в силу 1 июня 2024 года и за ней последуют дополнительные шаги для остальной части первого и, позднее, второго принципа. Ожидание цифровых налогов становится похоже на ожидание прихода Годо.

Помимо «Саммита будущего», в 2024 году нас ожидает множество встреч, на которых ведущие державы вновь обсудят ключевые проблемы неспокойного мира. Даже если вопросы, связанные с Интернетом, сейчас не имеют приоритета на встречах президентов, кибербезопасность, цифровое сотрудничество и управление Интернетом находятся в центре внимания всех форумов высокого уровня.

Саммит «Большой двадцатки» пройдёт 1 декабря 2024 года в Рио-де-Жанейро (Бразилия). Саммит «Большой семерки» состоится 13–15 июня 2024 года в Апулии (Италия). В октябре 2024 года Россия примет саммит БРИКС в Казани. Казахстан председательствует в Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и проведет саммит ШОС в 2024 году в Астане. Также ожидаются встречи высокого уровня АСЕАН, АТЭК, ОБСЕ, ОАГ и других организаций, чья повестка неизменно включает вопросы кибербезопасности, цифрового сотрудничества и управления Интернетом.

В рамках «Большой двадцатки» существует Рабочая группа по цифровой экономике, которая планирует провести четыре встречи, включая министерскую. «Большая семерка» проводит ежегодное собрание министров цифровой сферы; ближайшее пройдёт 15 марта 2024 года в Вероне (Италия). Россия объявила кибербезопасность и цифровое сотрудничество ключевыми приоритетами саммита БРИКС в Казани. Кроме пятерки первоначальных участников (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка) к БРИКС присоединились новые: Объединенные Арабские Эмираты, Саудовская Аравия, Египет, Эфиопия и Иран.

На самом деле, существует бесчисленный ряд и других важных экспертных встреч высокого уровня, таких как NetMundial, CyFy, CyCom, Rights Con, Lisbon WebSummit, а также встречи ICANN, IETF и форум IGF, который пройдёт в Эр-Рияде (Саудовская Аравия) в декабре 2023 года. Способна ли эта «воздушная карусель управления Интернетом» ускорить поиск общих решений глобальных проблем?

Тридцать лет назад испанский социолог Мануэль Кастельс (Manuel Castells) говорил, что в сетевом обществе формирование политики переходит от «иерархий в ограниченных местах» к «сетям в безграничных пространствах». Однако в последние годы произошел сдвиг в обратном направлении – от многосторонних сетей к межправительственным иерархиям. К сожалению, это привело к усилению поляризации вместо сотрудничества. Было бы неплохо, если бы 2024 год смог повернуть этот тренд вспять.